[indent] Уйти, навсегда закрыв дверь в прошлое. Оставить то, что было дорого (а было ли?). Решить начать жизнь с чистого листа, потому что нет сил справляться с эти в одиночестве. Наконец-то покинуть этот мир, умереть, как он и хотел, но жизнь не спешит оставлять его тело. Это всё Дазай. Но . . . в одиночестве ли? Чуя старается быть для Дазая (ВСЕМ) поддержкой, которой он является для него. Чуя, несмотря на свою взвинченность, всегда слушает и громкие пререкания - просто как часть их привычного ритуала. Им нужна эта энергия, они питаются ей и с радостью набьют друг другу морду, доказывая, что тот, другой, не прав.
Напарники, которые знают друг друга даже лучше, чем самих себя. Не просто так было получено гордое (нет) звание "двойной черный". Но к чему лукавить, их способности в сочетании - практически непобедимое оружие, пока они снова не налажают. Дазай умеет жить без Чуи, Дазай самостоятельный, полноценный человек, Чуя же и не человек вовсе - лишь та половина, что ждет вторую свою часть. Чуе нужен Дазай, и его уход из портовой мафии полностью разрушает привычный мир, потому что больше не будет ссор, ругани, сотрудничества и очередной победы. Не будет его. Будет лишь вино (литрами), сигареты (пачками), женщины-мужчины (бесчисленное число) и много крови (что поделать). И будет Мори - единственное, что удержит на поверхности, но это лишь видимость, ведь Огай только топит, опуская на самое дно. В мафии иначе нельзя, просто не выжить.
Чуя никогда не признает, что он зависим. Вовсе не от алкоголя, крови, женщин или мужчин, он зависим от того человека, который всегда позволял крепко стоять на ногах. И его уход просто уничтожает Чую. Он рвет и мечет, просто истерит, подобно глупой девице, а после бесшумно стирает слезы с глаз, даже не чувствуя, как на щеках от соленных дорожек кожа покраснела. Он не умеет плакать, это просто рефлекс. Чуя учится жить без Дазая, потому что никогда не признается, что эта связь напарников больше, чем просто понимание. Это дружба, ненависть, поддержка, боль, страдание, любовь и зависимость в одном лице. Это слишком сложно, чтобы всё это поддавалось описанию, но вместе с тем легко.Было бы, если бы каждый из них готов был признаться себе в этом.
И пока жив один, второй никогда не успокоится, в ожидании его скорой кончины. А на деле лишь надеется, что очередная попытка к суициду не оказалась успешной. Вспоминая, сколько раз Чуя зализывал чужие раны, хочется просто вырвать своё черное сердце и наконец-то не чувствовать, потому что время не лечит, ведь легче не становится.
